Группа лейтенанта Джона Блэка после выполнения задания возвращалась в лагерь. Тропинку сквозь буйную растительность приходилось прорубать широкими удлиненными кинжалами, что требовало немалых усилий, поэтому мужчины, не сговариваясь, время от времени менялись местами. Они шли уже достаточно долго и порядком устали.
- Оксана, тебе не кажется, что ты слишком уж увлеклась изучением задницы сержанта Рене? - пошутила рослая блондинка Анна, стараясь отвлечься от мыслей о еде.
- Куда же мне смотреть, если мы все время плетемся в хвосте, словно не можем делать то же, что и мужчины? Наверное, Джо боится, что ты натрешь мозоли на своих пальчиках?! – в свою очередь поддела Анну Оксана.
- Смотри на своего шерстяного, сколько угодно! Мне-то что? – поторопилась Анна перевести разговор с обсуждения своих отношений с лейтенантом.
- Почему ты называешь Влада шерстяным?
- А у него там, где у других волосы, растет самая настоящая шерсть, как у гладкошерстной собаки.
- Инопланетянин?
- Гибрид…

За окном с невероятной скоростью проносились зелённые луга, исчезали и вновь всплывали холмики, своим движением напоминая синусоиду.
Человек, смотрящий в окно, был одет в серый шелковый халат, по которому время от времени пробегали световые узоры. Открывавшийся вид за окном не вызывал у него ни тени эмоции на лице: сотни водопадов различной формы громоздились друг над другом, подсветка внутри раскрашивала воду в них в различные цвета.
Прозрачная труба, в которой проносился поезд, шла рядом с водопадами, а в один из них ныряла и уходила в глубь пещеры. На информационном мониторе отобразилось падение скорости при повороте более чем в два раза, опустившись до значения четырёхсот километров в час.

- Профессор Парис, меня зовут Фукс, - обратился к приехавшему на поезде человеку агент «Орбиттранс».
У Фукса была пышная кудрявая шевелюра, на вид ему было около двадцати пяти лет. Он взял сумку у Париса и повёл его к выходу из вокзала.

Они сели в такси, похожее на гигантскую ули

Я его сразу узнал, хотя последний раз мы виделись одиннадцать лет назад при совершенно других обстоятельствах, и он очень изменился с тех пор: постарел, хотя, как ни странно, выглядел лучше, чем в былые годы.
– Здравствуй, Олег, – сказал я.
– Здравствуй, Дима, – ответил он так, будто мы расстались вчера вечером, а до того вместе пили и спорили, как бывало, о теореме каскадных склеек. – Я знал, что ты придешь. Садись. Нет, не на этот стул, он для посетителей. Сюда, на диван.
Я сел рядом с ним, и диван недовольно проскрипел короткую фразу.
– Конечно, – сказал я, – ты знал, что я приду. Ты же пророк.
– Я не пророк, – сказал он печально, – и кому об этом лучше знать, как не тебе.
– Да, – с долей ехидства подтвердил я. – Это верно.
– Как ты меня нашел? – спросил Олег. Говорил он медленно, совсем не так, как раньше. И слова выговаривал до конца, до самой последней буквы.

Июньское закатное солнце, бешено хлестало начинающими терять жар лучами, ярилось в бессильной злобе, но пробить защиту тонированного стеклопакета, не могло.
В кабинете царила прохлада. Сергей Юрьевич, стоял у окна, утомлённо вглядываясь в нечто туманное, смутно темнеющее на горизонте.
- Завтра…, - словно самому себе, медленно, с обречённостью, произнёс он.
Его собеседник, сидящий напротив молодой человек, поражающий странным несоответствием худобы с высоким ростом, внимательно слушал.
В голубых, словно старающихся отодвинуться подальше от носа, глазах, пылал огонь восторженного любопытства. Повезло. В кои веки раз. Просто, невероятная удачливость. Именно его, молодого корреспондента, из популярнейшего еженедельника «Аргументы», послали на встречу, взять интервью. И, у кого? У самого Сергея Юрьевича Маевского – живой легенды российской науки.

Банкет затягивался, но его участникам расходиться не хотелось.
- Посидим еще, - по-детски умоляющим голосом попросил профессора Тернопольского Николай Фоменко, ученый молодой, но уже защитивший докторскую диссертацию в Институте теоретической физики. - Ведь неизвестно, когда еще на нашей улице будет такой праздник: сегодня мы начинаем работу в самом ЦЕРНЕ! Завтра это все забудется - и радость и надежды. Останется одна ответственность. Перед наукой, перед страной, перед родными. Мы будем работать, как проклятые. Но сегодня у нас есть время, и мы можем смеяться, петь и веселиться, как обычные люди.

- Безответственные люди, - улыбнулся профессор. - Ну, тогда наливай по последней.

Группа украинских физиков-теоретиков действительно имела все основания для радости - впервые в ЦЕРНЕ - Европейском Центре Ядерных Исследований в Женеве - работали не отдельные, самые-самые талантливые, представители страны с зарубежными коллегами, а большая группа из 53 ученых, которая...